Евразийская интеграция: взгляд из Казахстана
На уровне политических элит определенные сложности в форсированном продвижении интеграционного проекта возникли после мартовского саммита ЕврАзЭС, на котором так и не было принято решение о немедленном создании Евразийского экономического союза. Расхождение позиций между Москвой и Астаной по срокам и последовательности совместных действий привело к тому, что вопрос о формировании ЕЭС был перенесен на 2015 год.
Как отмечают эксперты, одной из ключевых причин, предопределивших торможение со стороны Ак Орды, стало то, что, по мнению части казахстанской элиты, российские государственные чиновники в недостаточной степени учитывают интересы Казахстана в процессе формировании новых наднациональных органов. Например, ни один из существующих ныне интеграционных центров не расположен в Астане. В Алматы были перемещены некоторые офисы ЕврАзЭС, но это только частичная компенсация за фактический отказ от аналогичного шага в отношении структур Евразийской экономической комиссии.
Надо признать, что аргументация наших партнеров заслуживает внимания, перенос месторасположения ряда органов за пределы России – «это разумно, поскольку позволит избежать разговоры о том, что Москва опять возрождает Советский Союз». Однако консенсус по этим вопросам пока не найден.
Кроме того, присутствует и субъективная обида. В Ак Орде считают, что в российских СМИ и выступлениях некоторых отечественных публичных политиков в недостаточной степени отражается роль Нурсултана Назарбаева как «творца и создателя евразийского проекта».
Негативную реакцию в Казахстане вызвало выступление спикера Государственной Думы Сергея Нарышкина, в котором он предложил уже в ближайшее время создать евразийский парламент, ориентируясь, кстати, на прежние высказывания самого Нурсултана Назарбаева о возможности создания Евразийской парламентской ассамблеи.
По крайней мере, летом 2012 года эта идея была воспринята в Казахстане отрицательно и вызвала целый ряд публичных заявлений высокопоставленных чиновников (Маулен Ашимбаев, Ерлан Карин, Ермухамет Ертысбаев), которые утверждали, что главная миссия текущего момента – формирование «прочного фундамента экономической интеграции», а не «поспешное создание» политических надстроек, которые «могут угрожать суверенитету Казахстана».
Примечательно, что советник президента Казахстана Ермухамет Ертысбаев имеет репутацию одного из главных сторонников углубления интеграции – но очевидно не по тому сценарию, который предлагали российские законодатели. Камнем преткновения может стать вопрос о представительстве каждой из стран в едином парламенте. Если российская стороны предлагает взять за основу тот же вариант распределение мест, по которому строится Евразийская экономическая комиссия, то есть с учетом масштабов страны, то Казахстан стремится отстоять принцип паритета, равного представительства.
В то же время кандидатуры министров и переговорщиков, назначенных со стороны Казахстана в новый наднациональный орган – Евразийскую экономическую комиссию и рабочую группу по обсуждению вопроса касательно будущего евразийского парламента, показывают, что Ак Орда не стремится направлять в евразийские ведомства сильных и самостоятельных в политическом плане фигур. Эту площадку казахстанское руководство намерено использовать для трудоустройства чиновников-ветеранов или же для обкатки молодых управленцев.
В течение 2012 года активно протекала не только внутриэлитная, но и общественная дискуссия относительно перспектив развития отношений между Казахстаном и Россией в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства. Представители национал-патриотического крыла и непримиримая оппозиция в Казахстане выдвинули идею проведения референдума о выходе страны из обеих структур, апеллируя к мнению граждан относительно негативного влияния интеграционных проектов на социальную ситуацию. Главным обоснованием этой позиции было то, что интеграция приводит к постепенной утрате суверенитета и снижению уровня жизни населения. Особую активность в критике евразийского проекта проявляют известные общественные деятели Булат Абилов и Мухтар Тайжан, которые резко оценивают «социальное наполнение» Таможенного союза и Единого экономического пространства.
По словам Мухтара Тайжана, интеграция с Россией – это опасный для независимости Казахстана процесс. Он обращает внимание на новые тенденции, возникшие с момента формирования наднациональных органов: «Раньше мы сами проводили политику по развитию сельского хозяйства, макроэкономическую, антимонопольную политику. А сейчас уже не можем делать это – надо направлять заявление в Евразийскую комиссию и ждать ее решения. В Евразийской комиссии работают 2000 человек, 84 процента из них – граждане Российской Федерации. А ведь мы уже жили под юрисдикцией России. В результате потеряли половину казахского народа в годы голодомора».
Значительная часть казахстанского общества не участвует напрямую в этих дискуссиях, но, как показывают социологические опросы, поддерживает идею развития интеграционных трендов, впрочем, воспринимая их по-разному. Для кого-то интеграция – это фактор развития более тесных и дружеских связей с Россией, для других – дополнительная подушка безопасности и гарантия защиты от экономической экспансии Китая. О значении китайского фактора в рамках формирования новых экономических отношений с Россией публичные лица предпочитают открыто не говорить, но многие бизнесмены и общественные деятели в «беседах не для протокола» признают, что фобии, существующие в отношении соседа, обладающего одной из самых мощных экономик мира, так или иначе влияют и на характер восприятия стратегического партнерства с Россией.
В то же время необходимо признать, что существует определенный слой предпринимателей, бизнесменов, представителей малого и среднего бизнеса, которые объективно несут потери из-за вступления Казахстана в Таможенный союз и Единое экономическое пространство. В их число входят те, которые активно занимаются реэкспортом китайских товаров, например, подержанных машин.
Многие экономисты обращают внимание на то, что с развитием экономической интеграции казахстанский рынок открывается для российских производителей, но обратного процесса пока не происходит. Впрочем, причина не в том, что Россия каким-то образом препятствует проникновению на свой рынок товаров из Казахстана, а скорее в том, что казахстанский производитель, за исключением ряда стратегических секторов экономики, еще не нарастил мускулы, для того чтобы успешно конкурировать с продукцией российских компаний.
Однако известный казахстанский экономист Канат Берентаев утверждает, что это временные трудности и в перспективе возобладает обратная тенденция: «При более дорогом российском импорте наш бизнес получит больше шансов на развитие своего производства. Ниша казахстанских товаропроизводителей может увеличиться. Очевидно, что цены импорта не будут превышать цены местных производителей, тем более что предполагается, что они ниже казахстанских. Таким образом, импорта инфляции не будет».
В любом случае экономический фактор в процессе евразийской интеграции остается доминирующим, и нет оснований полагать, что какие-либо обстоятельства воспрепятствуют реализации «дорожной карты» Единого экономического пространства. Скорее наоборот, возможен вариант, что в 2013 году партнеры по евразийскому проекту пойдут на ускорение динамики взаимодействия.
Какой прогноз можно дать относительно перспектив дальнейшего развития евразийского интеграционного проекта с точки зрения участия в нем казахстанской стороны?
Ответ на этот вопрос следует четко разделить на две составные части. Если мы говорим о политической воле к углублению интеграции, то пока у власти находится первый президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, нет оснований полагать, что политический курс Астаны в отношении Евразийского союза может существенно поменяться. Какие бы противоречия ни возникали в переговорном процессе между Ак Ордой и Кремлем, генеральная линия будет сохранена.
Другой вопрос – продолжат ли эту стратегическую линию возможные преемники Нурсултана Назарбаева? С позиции текущего момента однозначно утверждать, что преемственность во внутренней и внешней политике Казахстана сохранится и в «эпоху после Назарбаева», достаточно сложно. Нужно признать, что влияние других игроков на казахстанском политическом поле растет с каждым годом.
Но не менее важной проблемой является и притягательность образа России как главного партнера Казахстана в рамках евразийской интеграции. Проблемы социально-культурной, гуманитарной, образовательной составляющих в рамках деятельности интеграционных структур находятся явно не на первом плане.
С одной стороны, это вполне объяснимо, поскольку процесс развития экономического взаимодействия должен быть фундаментом сотрудничества, на котором в дальнейшем будет выстраиваться социокультурный компонент. Но интеграция все еще не превратилась в общественный проект. Большинство населения и в Казахстане, и в России относятся к идее Экономического союза позитивно-равнодушно, поскольку плоды интеграции, образно говоря, пока еще нельзя пощупать, они все еще просматриваются преимущественно на уровне макроэкономических показателей. И в этих условиях тема общих ценностей, мотивов сближения, конечных целей интеграции для Казахстана и России приобретает особое значение.
Если наши лидеры говорят о Европейском союзе как о некой идеальной модели для Евразийского союза, то стоит вспомнить, что не только Союз угля и стали или Общий рынок, но и общие европейские ценности, устоявшиеся в общественном сознании после завершения Второй мировой войны, придали этому проекту необходимый уровень прочности.
Пока что ответ на вопрос: «Что такое евразийские ценности?» – дают философы и писатели, но большинство граждан Казахстана и России, особенно поколение, которое родилось уже после распада СССР, едва ли смогут столь однозначно сформулировать, в чем именно состоят идеологические скрепы, создающие запас прочности для евразийского интеграционного проекта.
Это обстоятельство диктует потребность и в проведении согласованной молодежной политики, в более четком артикулировании ценностных ориентиров для нового поколения евразийства.
Именно поэтому перспективы успешного становление Евразийского экономического союза будут зависеть не только от дальнейшего увеличения объемов товарооборота или формирования совместных инновационных производств, но и от того, насколько мы, жители Казахстана, России и Беларуси, будем ощущать себя частью единого целого, не апеллируя к памяти о совместном великом и трагичном прошлом, а обращаясь к будущему, ясно понимая духовную близость и уникальное чувство взаимного притяжения наших народов. Решение этой задачи связано и с формированием новых институций, таких как, например, Ассоциация евразийской интеллигенции, Общество выпускников евразийских вузов. Большую роль в этом важнейшем процессе может играть и Московский университет, выступающий центром притяжения в поддержании общего образовательного пространства.
Алексей Власов
http://www.ia-centr.ru/expert/15310/