Без объявления войны

24 ноября турецкие ВВС сбили российский фронтовой бомбардировщик Су-24, выполняющий задание в Сирии. Один пилот погиб (по некоторым данным, его расстреляли в воздухе местные боевики), судьба второго неизвестна. Кроме того, на совести турок еще одна жизнь. В ходе поисковой операции вынужденную посадку совершил российский вертолет, поврежденный в результате обстрела с земли стрелковым оружием. Один морпех погиб, остальная команда была эвакуирована. Владимир Путин уже дал понять, что этот инцидент — водораздел в отношениях России и Турции. «Лента.ру» попыталась разобраться, зачем это понадобилось Анкаре и каким может быть ответ Москвы.

Позиция Москвы

Заявление президента Владимира Путина прозвучало через несколько часов после инцидента, когда российский президент прибыл на переговоры с королем Иордании Абдаллой II Бен Аль Хусейном в свою резиденцию в Сочи. Глава государства тут же перенес на день заседание президиума Государственного совета, которое должно было состояться в Перми. Теперь его проведут 25 ноября в Нижнем Тагиле.

Многие ожидали услышать о военных последствиях для Анкары. Но Путин в принципе не делает резких адресных заявлений, отдавая, как правило, вопрос проработки последствий профильным ведомствам. В данном случае — это министерство обороны, и пресс-секретарь главы государства четко этот момент обозначил.

Нельзя сказать, что выступление Путина дало ответ на все вопросы (этого и не могло случиться до проведения соответствующих экспертиз Минобороны). Но позиция Кремля прояснилась. И она вполне однозначна — произошедшее квалифицируется как акт агрессии. «Наш самолет был сбит над территорией Сирии на удалении одного километра от турецкой территории ракетой "воздух–воздух" с турецкого самолета F-16, упал на территорию Сирии в четырех километрах от границы с Турцией», — заявил Путин. И подчеркнул, что «наши летчики и наш самолет никак не угрожали Турецкой Республике, это очевидная вещь».

Президент фактически причислил турецкую сторону к сторонникам террористов, а самое главное (это мало кто заметил) акцентировал внимание на том, что «событие выходит за рамки обычной борьбы с терроризмом». Также на встрече с королем Иордании было отмечено, что «на территорию Турции идет большое количество нефти и нефтепродуктов с захваченных ИГ (Исламское государство, запрещено в России решением суда — прим. «Ленты.ру») территорий», то есть на официальном уровне Анкаре выдвинуто обвинение в финансировании терроризма.

Собственно, каждый из этих тезисов теперь может лечь в основу обновленной внешнеполитической линии Кремля, что само по себе будет означать существенные последствия для турецкого правительства. Первая ласточка уже появилась: МИД России рекомендовал гражданам страны воздержаться от поездок в Турцию.

Позиция Анкары

Версия официальной Анкары ожидаемо выглядит слабее — Турция заняла оборонительную позицию и своими официальными действиями ясно обозначила линию защиты. Сразу после инцидента (на это обратили внимание и в Кремле) турецкие чиновники прежде всего провели консультации с представителями североатлантического альянса, полностью проигнорировав предложение о переговорах в двустороннем формате. «Попытки специалистов Минобороны России организовать взаимодействие с турецкой стороной по линии экстренной связи успехом не увенчались», — говорится в сообщении российского военного ведомства.

Ход трубой

Как Россия может ответить экономически на инцидент с Су-24

Позднее в Турции обратились к международному праву, сославшись на нарушение воздушного пространства страны. В Анкаре даже опубликовали схему полета российского бомбардировщика: самолет пролетел над небольшим аппендиксом турецкой территории в сирийских землях. В Генеральном штабе Вооруженных сил Турции сообщили, что пилотам было сделано 10 предупреждений в течение пяти минут. По данным турецких военных, ответа не последовало, после чего по российскому Су-24 была выпущена ракета, поразившая цель.

Ответа на главный вопрос — о причинах атаки на самолет дружественного (формально) государства — не последовало вовсе. Кроме того, даже если брать за основу турецкую карту, то с учетом скорости бомбардировщика, совершенно ясно, что выпущенная пилотом F-16 ракета поразит цель уже в воздушном пространстве Сирии. Так же непонятно, о каких 5 минутах и 10 предупреждениях идет речь, если самолет находился над турецким аппендиксом считанные секунды. Все это не добавляет убедительности позиции Анкары.

Еще в 2012 году президент Реджеп Тайип Эрдоган говорил о том, «краткосрочное нарушение границ никогда не может быть поводом для атаки». Правда, тогда он имел в виду турецкие самолеты, сбитые над территории Сирии. А ведь приказ на физическое уничтожение пролетающего рядом с границей боевого самолета другого государства рассматривается в современной международной практике, как исключительная мера, либо как мера в отношении враждебного государства.

Ну а главное, Анкара прекрасно знала, что никаких вражеских самолетов там быть не может — с Москвой уже были трения на дипломатическом уровне по поводу пересечения границ самолетами Российской Федерации, и как правило, такие вопросы решались именно на уровне внешнеполитических ведомств. К тому же Владимир Путин лично договаривался с Эрдоганом о предотвращении именно таких инцидентов еще в самом начале российской операции.

Причины инцидента

Поскольку убедительных доводов со стороны турецких официальных лиц так и не прозвучало, остается только догадываться, что же именно двигало Анкарой при принятии этого решения. Специалисты, в частности, уже высказали мнение, что акцию тщательно готовили.

«Создается впечатление, что турецкие СМИ были осведомлены об инциденте заранее. С вечера 23 ноября в них раскручивалась антироссийская истерия, и камеры уже стояли там, где они засняли на следующий день падающий российский самолет», — говорит тюрколог, директор Центра востоковедных исследований, международных отношений и публичной дипломатии Владимир Аватков.

По его мнению, нарочитая демонстративность проступает и в том, что российский самолет сбили за сутки до проведения в Стамбуле российско-турецкого саммита на уровне министров иностранных дел.

Высказываются предположения о том, что турецкая атака — месть Анкары за ликвидацию российскими ВКС бензовозов, везших нефть с месторождений ИГ на турецкую территорию и продававших ее там по демпинговым ценам. Также отмечается, что турки были крайне раздражены операцией России, внесшей существенные изменения в ход боевых действий на территории Сирии. Еще фактор: помогая режиму Башара Асада, Москва поставила на повестку дня вопрос о федерализации Сирии — а значит, Турция получит Сирийский Курдистан возле своих границ, который может служить тылом для турецких курдов, действующих в Турции.

Однако даже если верить слухам о том, что в нелегальном нефтяном бизнесе есть интересы сына президента Турции, это не объясняет атаку на российский бомбардировщик. Мало где акты войны увязываются с интересами семейного бизнеса главы государства. Что касается большой геополитики, то заявления США (Пентагон вообще поспешил абстрагироваться от Анкары) и Франции говорят о том, что удар по российскому самолету — самодеятельность Турции.

Есть еще версия: удар по Су-24 — это отражение внутриполитической борьбы в самой Турции, где очень неоднородная элита. «В последнее время серьезный вес в турецкой политике приобрел премьер-министр Ахмед Давутоглу, который, в отличие от Эрдогана, нацелен на выстраивание тесных отношений с США. И не исключено, что именно он стоит за инцидентом с самолетом. Эрдоган об этом либо не знал, либо был просто не в силах помешать», — говорит тюрколог Владимир Аватков.

Последствия обстрела

О том, что последствия будут нешуточными, Путин уже заявил. Российский президент, выступая в своей стилистике, не стал конкретизировать, в чем же они будут заключаться. Позднее пресс-секретарь главы государства Дмитрий Песков уточнил, что речи о военных последствиях не идет, однако и без них у России достаточно широкий выбор средств воздействия.

Вариантов несколько. Самые очевидные меры — экономические. Собственно, с них Россия и начала, издав предупреждение для российских туристов. «Критическая масса террористических проявлений на турецкой территории, по нашей оценке, ничуть не меньше, чем в Египте. В этой связи, конечно, мы не рекомендуем нашим гражданам с туристическими целями или какими либо иными в Турецкую Республику направляться на данном этапе», — подчеркнул 24 ноября глава министерства иностранных дел Сергей Лавров. И российские туроператоры уже снимают с витрин турецкие предложения. Помимо этого, у России есть возможность устроить в Турции энергетический кризис, а также ввести эмбарго (подробнее о мерах экономического воздействия на Турцию можно почитать здесь).

Превратности воздушной войны

Политические меры — например, объявить о ликвидации турецких самолетов, незаконно пересекающих сирийскую границу для проведения негласных операций или для снабжения действующих в Сирии боевиков. В конце концов, российское оборонное ведомство вполне может издать приказ на уничтожение любой боевой техники противника, которая так или иначе угрожает жизни российских военных в этом регионе (что и произошло уже после написания этой статьи), а также перестроить свои военные планы таким образом, чтобы выдавливать боевиков ИГ в сторону настроенного враждебно по отношению к России государства.

Не исключены и гораздо более масштабные последствия. Если Москва действительно подвергнет пересмотру статус Турции с «дружественного» на «враждебный», в Кремле вполне могут вспомнить о героической борьбе турецких курдов за самоопределение. Это сразу усилит местные группировки — достаточно с ними договориться и объявить их союзниками в борьбе с террористическими организациями, после чего можно оказывать им политическую, экономическую и военную поддержку. Реализация «курдского сценария» серьезно изменит баланс сил в регионе и поставит Турцию в крайне неудобное положение страны, которая воюет с крупными группировками оппозиции, как это уже произошло однажды в Сирии.

В любом случае некогда сверхуспешная политика Анкары «ноль проблем с соседями» окончательно трансформируется в «ноль соседей, с которыми нет проблем». Со всеми вытекающими последствиями не только для турецких региональных амбиций, но и для будущего государства.