#Авторскийракурс. В Кыргызстане предложили засеять поля опиумным маком, но это делать нельзя!

В Кыргызстане ряд экспертов создали инициативную группу, которая выступает за реализацию проекта по производству опиумного мака в стране. По этому поводу они провели пресс-конференцию.

Однако профессиональный наркоборец с многолетним стажем, директор Центральноазиатского центра наркополитики, полковник милиции в отставке Александр Зеличенко выступил резко против данной инициативы.

У себя на странице в Facebook он написал, почему вопрос возобновления наркопосевов в республике поднимается снова и снова, и чем это чревато для населения.

«Я, как и 30 лет тому назад, категорически против. Здесь приводятся только «классические» доводы, почему, - отметил Зеличенко.

Еще в начале 90-х, определяя материальную базу обретенного суверенитета, Кыргызстан обратился к возможности возродить легальные наркопосевы. К тому взывали «красные профессора» - академики старой школы и ретивое чиновничество. Не желая считаться с реалиями, они с пеной у рта доказывали, что только так можно поднять экономику. Опий преподносился как панацея от всех невзгод, мерило благополучия, залог будущих бизнес-успехов. «У нас опийный иммунитет», - вещало нарколобби. «Мы выращивали мак десятилетиями, пользовали его от всех болезней, и наркоманов не было». А на всяких там моралистов - плевать! Государству хватило тогда здравого смысла не скатиться до дешевого популизма и лжепатриотизма.

А вскоре, в полной мере осознав опасность, Кыргызстан выработал собственную антинаркотиковую стратегию, встал в фарватере региональной антинаркотиковой борьбы. Здесь, первой в республиках бывшего СССР, была создана самостоятельная Служба по борьбе с наркобизнесом, Государственная комиссия по контролю наркотиков при правительстве республики, реорганизована в духе времени наркологическая служба, принимались и другие адекватные меры. В результате страна заслужила имидж надежного и последовательного наркоборца.

Но проблема возрождения наркопосевов, с настойчивостью, достойной лучшего применения, поднимается вновь и вновь. 

 История вопроса.

С началом первой мировой войны, с прекращением поступления из Турции опия, а из Германии - морфия, царское правительство для нужд фронтовой медицины было вынуждено в 1916 году начать сеять опийный мак на Дальнем Востоке и в Туркестане - климат благоприятствовал. И в Семиречье, главным образом в Иссык-Кульской котловине, были собраны первые 26 тонн опия-сырца.

В 1917-ом посевы и заготовка опия-сырца были сосредоточены в Киргизии, входившей в Семиреченскую область. В связи с контрабандой его в Китай, в 1920 году опий объявили государственной монополией, а наркотрафик - опаснейшим государственных преступлений. Карательные органы получили право применять к совершившим его лицам «внесудебную расправу вплоть до расстрела». Архивные материалы полны кровавыми перестрелками, погонями, массовыми ссылками заподозренных в наркоконтрабанде в концентрационные лагеря.

К 1928 году отечественный опий уже полностью обеспечивал потребности страны, часть даже шла на экспорт. Встал вопрос об улучшении качества сырца, в связи с чем, например, было задержано с фальсифицированным опием 18 человек, привлеченных к уборке урожая. Так начался счет «наркосудимостям». А через 45 лет, к концу опийной эпохи, в «не столь отдаленных местах» за хищение, хранение, фальсификацию и продажу макового сока побывал каждый восьмой взрослый иссыкульчанин.

В тридцатых годах главным источником хищений опия становятся колхозные плантации в период уборки урожая. Стоимость 1 килограмма зелья на черном рынке к тому времени достигла 1500 рублей, а сдаточная цена государству - тринадцать с полтиной. На гигантской разнице в ценах до сих пор играют наркодельцы. Известно, например, что один вложенный в наркобизнес доллар несет 12 240 долларов прибыли! Ясно, с чего сегодня жируют наркобароны, вооружаются террористы, цветет коррупция?!

Тогда же, в далеких 30-х, сложились преступные связи, действовавшие потом много лет. Похищенный опий переправлялся в Россию, в Ташкент, в Туркмению и Закавказье, и там перепродавался по баснословно высоким ценам. Пожелтевшие архивные папки сохранили информацию об одном из первых «опийных дел»: в 36-ом НКВД обезвредил-таки мафиози Лян-Юн-Фу, что многие годы сбывал зелье в Сибири, на Дальнем Востоке и в Средней Азии - в месяц не менее 5 пудов сырца. Во Фрунзе прозванный «желтым китайцем» Лян содержал 10 наркопритонов. При обыске у преступника изъяли множество опия, морфия, героина и кокаина, массу шприцев, кальянов, червонное золото, царские монеты, громадные суммы советских денег.

Это одно из первых дошедших до нас уголовных преследований знаменовало явление, оставившее «опийный след» в судьбах многих кыргызстанцев. Уже в пятидесятых годах в республике собиралось до 80 процентов выращенного в СССР опия-сырца, и 16 % его мирового производства. Соответственно процветал и наркобизнес. По подсчетам старых милицейских аналитиков, не менее четверти собранного урожая попадало на черный рынок.

Даже тогда, при тоталитаризме, в условиях жесточайших репрессий, бешенные опийные деньги создали целую наркоиндустрию. Известны семейные кланы дельцов, передававших наркобизнес по наследству - Джабраиловы, Тагаевы, Ковальковы, Орозовы... В 50-х - 70-х органы внутренних дел обезвредили десятки орудовавших по всему Союзу разветвленных преступных групп, уходивших корнями в маковое Прииссыккулье. Одна только состоявшая из 22 членов шайка Чернышевой, что на протяжении нескольких лет расхищала сырец на плантациях, складах, приемных пунктах Иссык-Кульской области Киргизской ССР, вывезла и реализовала во Фрунзе, Ташкенте, Ашхабаде, Мары и Байрам-Али свыше 200 килограммов опия-сырца. Чтоб раскрутить преступную цепочку, понадобились совместные усилия правоохраны четырех союзных республик - Киргизии, Казахстана, Узбекистана и Туркмении.

Неправда, что в те времена не было наркоманов. Не столь много, как сейчас, но потребители были всегда. Иначе кому предназначалось ворованное зелье? Были они и в Киргизии, где сегодня, кстати, по разным оценкам их количество приближается к 50 000! Хищения же во время сбора сырца и вовсе принимали массовый характер. Несмотря на тотальные проверки, а к охране урожая тогда привлекалась милиция со всего Союза, редкий колхозник возвращался с плантации хотя бы без нескольких граммов подсохшего макового сока. На какие только ухищрения не шли - глотали самодельные капсулы, вплетали в косы, вшивали в одежду, накрепко привязывали к хвостам специально принесенных с собой кошек... Бывало, чтоб выполнить план, поля прочесывали специальные собаки (бедных животных прикармливали опием). Кинологи только успевали извлекать закопанные до конца сезона и снятия охраны стеклянные банки и кружки, наполненные окаменевшей «маковой слезой»...

И на какие только ухищрения не шли контрабандисты, чтоб провезти добычу сквозь многочисленные посты-заслоны! Но, больше чем на взятки (хотя и их хватало), матерые наркотрофи рассчитывали на хитроумные тайники, схроны. Ничего святого - отец, отдавший милицейскому труду без малого 40 лет жизни, рассказывал, как в конце 60-х была взята преступница, провозившая опий ... в выпотрошенном трупике новорожденного!

В последний раз иссык-кульский мак отцвел в 1973-ем. Боясь дальнейшего роста наркобизнеса и связанного с ним негатива - оргпреступности, коррупции, наркомании, в ответ на настоятельные просьбы ООН, Москва распорядилась прекратить здесь промышленное производство опия. В небольших количествах зелье еще какое-то время мелькало в оперсводках, но вскоре сенсацией стало изъятие даже 20-30 граммов. Но уже с начала восьмидесятых Иссык-Куль стал привлекать не только тысячи отдыхающих, но и толпы наркогонцов, переключившихся на гашиш.

Занимавшие сотни гектаров, дикоросы местной конопли отличались убойной силой (а значит и суперценой на черном рынке) и невиданной плодовитостью. За сезон милиция задерживала многих заготовителей со всех уголков Советского Союза. А вскоре в этот доходный бизнес включилось и местное население.

Не трудно представить, что было бы, посей здесь опять гораздо более дорогой мак. Только один штрих - в 1991 году, когда «идея возрождения» только витала в воздухе, цены на жилье в предполагаемой опийной зоне взлетели буквально в одночасье. Приезжие, по большей части с Кавказа и Прибалтики, платили не торгуясь. Мафия всегда готова платить. А не сговорчивых - убирать.

Тогда же, в 91-м, задумывался «Деловой проект «Галеновые препараты Кыргызстана». Но предварительно создали рабочую группу, куда вошли лучшие специалисты. И изучили проблему комплексно - от экономической целесообразности до современных способов снижения потерь. Работали столь глубоко, что отыскали даже следы элитных маковых семян, что перед распадом Союза были тайно вывезены из республики...

Доклад их был категоричен – «выгоднее сажать картошку». Покупки опия для медицинских нужд, во-первых, жестко квотируются, а уже тогда наблюдалось его перепроизводство. Кыргызстану оставалось бы лишь торговать по демпинговым ценам, что, во-вторых, неминуемо привело бы к конфликту со странами-производителями - Индией, Пакистаном, Турцией, Австралией, обструкции со стороны мирового сообщества в лице ведущих стран мира и ООН, немало вкладывающих в Кыргызстан. На легальный опийный рынок сегодня не может выйти даже Афганистан, который произвел в прошлом году 3400 тонн дешевого наркотика.

И, наконец, в третьих, чтоб обеспечить надежный уровень охраны по всей технологической цепочке поле - завод - аптека необходимо было вложить столько, что сажать картофель становилось воистину дешевле. И выгоднее. Но даже применяемые, например, в Австралии, супертехнологии, не обеспечивают стопроцентной сохранности урожая. Если же выращивать и собирать его дедовскими методами, мы очень быстро превратились бы в зону особого внимания международной наркомафии. И баткенское нарковторжение-2000, когда в республику вторглись вооруженные наркотеррористы, показалось бы нам безобидной «Зарницей», чем-то вроде бойскаутских игр...»

Фото www