Люди говорят: Встреча с Иссык-Кулем – обыденность чуда. Или чудо обыденности?

С разрешения автора – литературного критика и литературоведа, преподавателя АУЦА Элеоноры Прояевой «Вести.Kg» в рамках рубрики «Люди говорят» публикуют замечательный рассказ, который Элеонора Александровна разместила на своей странице в FB.  

На наш взгляд, это одна из самых красочных, искренних и теплых «картинок» любимого, наверное, каждым кыргызстанцем Иссык-Куля.

Сесть рано утром в субботу в маршрутку с немецкими буквами на боках и водителем Бакытом. Ехать четыре часа мимо разноцветных гор, прохладных и чистых речек – видеть их будто в первый раз, а на самом деле сотый, и замирать от счастья.

Остановиться посередине пути, купить нежный, влажный, душистый курут и медленно откусывать от него по кусочку всю дорогу. Волноваться, когда покажется, наконец, узкая синяя-синяя полоска озера. Ахнуть от её красоты и удивиться обыденности чуда. Или чуду обыденности?

Провожать детскими глазами сады, в которых, как в старой сказке, гнутся ветки под сладким грузом ярких яблок. Не мочь оторвать глаз от них – радоваться, что они вот так висят и пока еще их не сорвут недели две-три.

Разговаривать с соседом, который возвращается с вахты на Джеруе, легко понимать, что он из тех, кто сойдёт на станции и не оглянется – и этому радоваться тоже. Разговор лёгкий, простой – про детей, про то, что вот будет Торт-Куль, потом Боконбаево, а потом уже Каджи-Сай. Не разубеждать его в том, что Гоголь стихов не писал, разве что «Ганца Кюхельгартена», да и того сжёг… и плевать, что ему что Гоголь, что Горький, Шо-пен, шо Моцарт… Потому что – хорошо. Потому что чувствуешь себя как скорпион без жала, и не хочется никого обаять, а хочется просто ехать по еще зелёной прибрежной долине и чувствовать счастье. Его невозможно объяснить. Оно просто есть.

Выйти в центре посёлка, наугад найти комнату в странном доме, чья архитектура искажена заботами хозяев о доходе с постояльцев. Познакомиться с девочкой Татой. Уклоняться от её странного в своей настойчивой хозяйской заботе отчима. Слышать ночью его бормотанье с женой, в котором сантименты сплетаются с табуированной лексикой. Чувствовать, что даже это не омрачает счастья, и удивляться самой себе.

Утром не увидеть никого на пляже. Только солнце, мягкое, усталое. Прогретый глубоко внутри песок. Невероятно прозрачная вода. Тихие тёплые волны. Ритм вот такой: шАх-тах-тах, шАх-тах-тах, шАх-тах-тах – дактиль. Шуршащий дактиль. Вспомнить Некрасова: В полном разгаре страда деревенская… Удивиться, как пафос этого текста далёк от меня.

Найти в блестящем от слюды песке обточенное волнами стёклышко, обрадоваться ему, как в детстве.
Видеть почти два дня – только синее озеро в обрамлении гор, чьи краски описать невозможно. Другое синее – небо. Понять, что синева сама по себе не менее прекрасна, чем картины Рафаэля или Рериха. И даже – более прекрасна, потому вот она – над, под, вокруг.
{gallery}vporya{/gallery}
Плыть в воде, не чувствуя тела, освобождаясь от телесности. Лежать на воде: вода затекает в уши, и слышен только шум глубины. Вверху – небо, внизу, вокруг – что-то волшебное, влажное, такое уютное, что вот так всю жизнь лежала бы. Между синим и синим.

Сидеть на берегу. Смотреть, как маленькая девочка – Малика! – катает вместе с папой в синей воде арбуз. Радоваться: папа нужен, чтобы был арбуз, чтобы укрыл полотенцем, чтобы любил.

Сидеть на берегу – любить эту красоту вокруг и понимать, что через пять часов её покинешь. Уедешь в город, где шумно, немного пыльно, и пахнет не арбузом, а автомобильным дымом. Понимать, что радость от краткости свидания с красотой ещё ярче. Любить. Радоваться, что эта любовь взаимности не требует, так как эта красота дает много больше, чем можешь дать ей ты.

Два дня в сентябре на Иссык-Куле, южный берег, Каджи-Сай.