Мы – не арабы, арабы – не мы
Мы – не арабы, арабы – не мы. По мнению заместителя директора Института актуальных международных проблем Дипломатической академии МИД России Ивана САФРАНЧУКА, Казахстану и другим странам Центральной Азии ещё предстоит столкнуться с ближневосточной политической и культурной экспансией. Арабы, убеждён эксперт, заинтересованы в геополитическом влиянии в нашем регионе отнюдь не меньше, чем американцы, которых обычно обвиняют в подобных грешках.
– Иван Алексеевич, в Казахстане нынче беспокойно. Активизировалось террористическое подполье – гремят взрывы, проходят спецоперации по обезвреживанию экстремистов. Что в России по этому поводу думают? С какими вызовами столкнулся Казахстан?
Не исключено, что боевики и экстремисты, которые действуют в Центральной Азии, получают поддержку с Ближнего Востока, а возможно, и с Запада. И всё это представляется естественным продолжением событий «арабской весны».
– Наверное, мне не совсем корректно говорить о том, какие проблемы стоят сегодня перед Казахстаном: получается, что российские эксперты открывают казахстанцам на что-то глаза. В Казахстане очень сильное экспертное сообщество, которое в принципе все проблемы хорошо знает. В целом отмечу один момент. По поводу тех инцидентов, которые происходили в Казахстане в течение последних полутора лет, – когда, к примеру, взрывались автомобили в столице возле здания КНБ – последовали крайне противоречивые комментарии: не то это события, связанные с криминальным миром, не то это террористическое подполье. Конечно, эта неясность была довольно неприятна, поскольку известно, что экстремистские сети, действующие в Казахстане, имеют связи с экстремистскими кругами на территории России – и на Северном Кавказе, и в Поволжском регионе. Поэтому любая нестабильность в Казахстане вызывает некоторую обеспокоенность в России, особенно, когда не до конца ясно, что же происходит. А такие случаи в течение последнего года в Казахстане имели место.
– У нас в Казахстане часто выдвигаются конспирологические теории происходящего. Ну, к примеру, видят в них продолжение так называемой «арабской весны».
– Мне события, которые происходят на Ближнем Востоке, видятся очень противоречивыми. По поводу этих событий существуют две базовые точки зрения. Первая – что всё это сманипулировано извне, вторая – что это проснулся угнетённый арабский народ и сбрасывает своих диктаторов. Вторая точка зрения, конечно, с моральной точки зрения очень нам близка и нам хотелось бы, чтобы это было так. Однако приглядитесь, что происходит на самом деле. Все режимы, которые пали на Ближнем Востоке в течение последних двух лет, – это режимы одного типа. Это диктаторские режимы, которые выросли когда-то из военных переворотов. И вот состарившиеся диктаторы не смогли удержать власть в своих руках.
Как только начинались протестные выступления в монархиях – в Марокко, в Иордании, в Бахрейне, а также в Саудовской Аравии и Катаре, они очень жёстко подавлялись. Самый яркий пример – Бахрейн, где речь идёт о десятках, если не сотнях погибших и о массовых арестах оппозиции. И, заметьте, никаких широких дискуссий по этому поводу не было. В сухом остатке мы имеем то, что падают режимы одного типа, а выигрывают монархии Персидского залива и их союзники – Соединённые Штаты. Конечно, это наводит нас на мысль о том, что без естественного народного подъёма дело не обошлось, но определённое манипулирование процессом тоже имело место быть.
И не секрет, что в мусульманском мире есть разные взгляды на страны Центральной Азии. И на Ближнем Востоке, особенно в ближневосточных монархиях, не обязательно на государственном уровне, высказывается очень много критики в отношении центральноазиатских государств и природы власти в них. Поэтому вполне естественно предположить, хотя у меня лично нет никаких достоверных данных, это подтверждающих, что боевики и экстремисты, которые действуют в Центральной Азии, получают определённую поддержку, по крайней мере, с Ближнего Востока. А возможно – и из западных стран. И всё это представляется естественным продолжением событий «арабской весны». Если получилось дестабилизировать обстановку там, то, может, это получится и здесь.
– Что же не нравится ближневосточным монархиям в Центральной Азии?
– Начнём с того, что монархи Персидского залива имели натянутые отношения с теми самыми режимами, которые пали – и с египетским, и с ливийским, и с сирийским. Вроде бы они все мусульмане, но было достаточно много политических противоречий. Потому что тот тип руководителей, который был в этих государствах, был неудобен монархиям Персидского залива. Павшие режимы старались занимать самостоятельную позицию по многим важным международным проблемам, особенно у себя в регионе, зачастую претендовали на особое мнение. В монархиях Персидского залива достаточно богатых шейхов и семей, которые могут проводить, по сути, свою самостоятельную внешнюю политику, которая более радикальна и менее политкорректна, чем официальная позиция монархий. У этих самостоятельных игроков есть ресурсы, чтобы поддерживать достаточно сомнительных борцов за веру, методы которых очень близки к террористическим. Для таких элементов большая часть центральноазиатских государств выглядит, как недостаточно мусульманская. Я бы сказал, что некоторые исламские страны хотят влиять на центральноазиатские государства примерно так же, как лет 10–15 назад на нас пытались влиять западные страны. Этот этап западного влияния мы уже прошли, а этап исламского влияния только начинается.
– Бытует мнение, что в Казахстане интерес представляет, прежде всего, нефть. Неужели миллиардерам Персидского залива не хватает нефти?
– Такая рациональная точка зрения широко распространена: считается, что за любыми действиями всегда стоит прагматичный интерес – прежде всего экономический. Может быть, это я такой нерациональный человек, но я считаю, что не всегда экономические интересы доминируют. И какие-то идеологические или религиозные догмы скорее ими двигают, чем рациональный интерес.
– Какие в связи с этим перспективы у России и Казахстана? Неужели повторение «арабской весны»?
– Хочу подчеркнуть, что сценарий «арабской весны» проходит не совсем по официальной линии. Потому что официально и у России с Саудовской Аравией, и у Казахстана с Саудовской Аравией и Катаром отношения стабильные. Хотя и не без сложностей. Например, у России с Катаром есть сейчас некоторое охлаждение в связи с дипломатическим инцидентом – нападением на российского посла в этой стране. Но в этих государствах достаточно ресурсов, чтобы некоторые люди, семьи, фонды могли проводить свою собственную линию, которой, впрочем, официальные власти не противодействуют. Вроде бы официально не поддерживают, но, как минимум, не препятствуют. Поэтому наш ответ на это может быть только один: мы все 20 лет назад получили независимость и с ошибками, может быть, даже с большими ошибками идём по своему собственному пути развития, который учитывает наш исторический опыт. Наша цель – примирить собственные исторические реалии с религиозной догматикой. Та дискуссия о соотношении исламского и национального начал, которая шла последние два года в Казахстане, мне кажется очень плодотворной и правильной. На сегодняшнем этапе необходимо найти оптимальное соотношение между религией и национальной гражданственностью. Поэтому наш ответ только один: сохранять свой собственный вектор развития, свою независимость, а поскольку у России и Казахстана очень много точек соприкосновения, большая граница и общие интересы, то нам необходимо продолжить интеграционные процессы и сотрудничество.
– Следуя логике ваших рассуждений, можно заключить, что и марши миллионов в Москве, и террористическое подполье в Казахстане финансируются из одного кармана?
– Я думаю, что это финансируется из разных карманов, но доллары, в конечном счёте, печатаются в одном месте.
– Думаю, тогда нам должно быть глубоко небезразлично, что произойдёт в конце концов в Сирии.
В ближневосточных государствах достаточно много богатых и авторитетных людей, которые действуют не по официальной линии, а проводят свою собственную, более радикальную, политику – для них большая часть центральноазиатских государств выглядит, как недостаточно мусульманская.
– Я думаю, что сегодня перед Сирией стоит реальная перспектива распада на несколько государств. По сути дела, это уже произошло. Есть районы, которые контролирует власть, есть районы, которые контролирует оппозиция, есть курдский район, который живёт всё более и более автономно. В районах, не контролируемых официальными властями, зачастую главную роль играют полевые командиры, каждый из которых приобретает свои интересы. Распад Сирии будет иметь резко негативные последствия для других стран в регионе. Поэтому этого сценария нужно избежать. Пока это ещё возможно. Надо сохранить целостность Сирии, и надо сохранить единое политическое руководство в этом государстве. Какое это будет руководство, должно быть решено в результате политических реформ. Надо, чтобы то, что там сейчас происходит – а по сути это гражданская война – было бы возвращено в рамки политического регулирования. Режим Асада готов к переговорам и неоднократно эту готовность выражал, а вооружённая оппозиция не идёт ни на какие переговоры, и, к сожалению, её спонсоры – ближневосточные государства, а также Франция, США и Германия – помогают ей, не выдвигая никаких требований. Это, конечно, вызывает большое удивление и может быть расценено как недальновидная политика. Ну, я ещё могу допустить, что Франция или Германия ошибаются, но то, что ошибаются США или Саудовская Аравия, мне предположить сложно – они очень хорошо знают регион. Остаётся тогда думать, что они специально дестабилизируют обстановку на Ближнем Востоке.
– Когда расправятся с Сирией, за кого возьмутся?
– За Иран. Но пока всё-таки «если», а не «когда».
– А потом? Не дойдёт ли очередь до нас?
– Весь список я не знаю.
http://www.ia-centr.ru/expert/14385/