Юристы: Новый Уголовный кодекс ужесточил наказание для несовершеннолетних

Группа юристов из ОФ «Стратегические решения» подготовила экспертное заключение по проектам Уголовного, Уголовно-процессуального кодексов и Кодекса о правонарушениях, разработанным Генпрокуратурой. Анализ в первую очередь рассматривает проекты кодексов на предмет их соответствия требованиям новой Конституции от 2021 года.

Вопросы у экспертов вызывает уже тот факт, что не было сделано предварительно никакого анализа, который бы обосновал необходимость новых кодексов.

«На презентации проектов Генеральную прокуратуру спросили, где их анализ, ведь перед тем, как менять, нужен анализ — причины, обоснования. Они ответили, что анализировали с 2019 года, но мы, как члены экспертной группы, действительно мониторили. Однако это нельзя назвать анализом», - говорит юрист Аслан Кубаев.

С ним согласна доктор юридических наук Лейла Садыкова: «Анализ должен делать независимый орган, а не само ведомство. Этот мониторинг должен показывать, как работают отдельные институты. Пока мы увидели только жалобы правоохранительных органов на то, что у них убрали полномочия. И эти полномочия пожелали возобновить.

Это стало основой реформы. Говорили о гуманизации законодательства, но этого не произошло. Просто вносятся новые слова, меняют институты».

- Насколько реально изменены кодексы?

Лейла Садыкова: — Видимо, разработчики посчитали каждое измененное слово и пришли к выводу, что это новая редакция. Например, изменили санкции каждого состава преступления, расшифровали их. Слово «несовершеннолетний» заменили словом «ребенок» и др. Много терминологических изменений. В соответствии с требованиями нужно более 50 процентов изменений, чтобы считать новой редакцией УК или УПК. Но в голове должна быть общая концепция, под которую и необходимо вести реформу. Да, они что-то выстроили, но, на мой взгляд, совершенно нереальную концепцию, которую порой трудно понять. Это привело к тому, что новые редакции кодексов действительно видоизменились на 180 градусов, а может, и больше.

- Были ли соблюдены процедуры при разработке новых редакций?

Аслан Кубаев: — Генеральная прокуратура как инициатор включила в рабочую группу представителей других правоохранительных органов, частично научного сообщества. Основной костяк — правоохранительные и надзорные органы. Генеральной линией осталось вернуть старые институты уголовно-правового блока 1997-1998 годов, можно сказать, прошлого века. То, что они быстро передали документ в ЖК, говорит — документ все же несерьезный. Мы ранее были в рабочей группе по подготовке проекта закона по защите бизнеса, который разрабатывали около года, изучали проблемы и рассматривали, какие механизмы необходимы для защиты предпринимателей. Только полгода занял сам анализ, работа и переговоры с институтом бизнеса, затем выработка рекомендаций, как и что нужно улучшить. Но сейчас такие фундаментальные кодексы не могут и не должны писаться за два-три месяца.

Все-таки необходимо было дать время обсудить, выслушать и другие позиции и мнения. Особенно мнение сообщества. Над данными законопроектами не была проведена соответствующая работа, не выдержаны сроки разработки. Например, 7 мая на сайте Жогорку Кенеша вывесили один вариант, который мы начали обсуждать, а 2 июня ГП предлагает совсем другой. Вот он кардинально отличается от первого. Так что же должно обсуждать общество? Это, мягко говоря, некорректное поведение.

Лейла Садыкова: — Уже пошел четвертый вариант кодексов, общество просто не успевает знакомиться с проектами. Такое ощущение, что правоохранительная, надзорная система просит население принять эти кодексы и просто поверить им на слово. Но здесь не может быть никакого доверия, потому что больше защищаются интересы правоохранителей, чем права человека.

Приведу пример. У нас сейчас не будет проступков, хотя в Конституции они существуют. Что такое проступок? Это деяние, связанное с нанесением незначительного вреда. Их ввели, чтобы разгрузить Уголовный кодекс. В проекте есть преступления и правонарушения, но в правонарушениях тоже сидят уголовные преступления. Так в чем же разница? Опять старший УК и его младший брат Кодекс о правонарушениях. Здесь ключевое слово «правонарушение».

Многие правоохранители это не могут понять, к сожалению. Мы это проходили в прошлом веке. Общество сделало законодательный рывок вперед, но... в действующем УК выстроена лестница правонарушений: преступления, проступки и нарушения, это позволяло проводить декриминализацию и депенализацию. Это давало возможность правильно определять вектор уголовной политики. Разделение правонарушений на три вида также давало возможность следователям сосредоточиться на расследовании тяжких и особо тяжких преступлений сообразно своей высокой квалификации и не возиться с малозначительными деяниями.

Фактически Кыргызстан сделал мощный рывок в законодательстве в Центральноазиатском регионе. В настоящее время Казахстан успешно двигается в этом направлении, Узбекистан утвердил концепцию создания уголовных проступков. Россия успешно обсуждает введение проступков за экономические деяния. У нас же все наоборот.

- Вы говорили, что идет откат от прав человека.

Лейла Садыкова: — Я приведу лишь один показательный пример. До 2017 года действовал кодекс 1997-го, очень многие НПО выступали против пыток.

Государство медленно начало разворот в сторону реальной защиты человека. Мы стали свидетелями, как пошли дела по выявлению и расследованию действий тех правоохранителей, которые совершали пытки и различные злоупотребления. Я думаю, правоохранительная система должна была переходить к новой концепции построения своей работы с поворотом на права людей. Но, к сожалению, привычка работать в старом формате взяла верх, и вносимые изменения заводят риски возрождения пыток.

А перенос проступков в иное качественное состояние, то есть в преступления, нужно рассматривать как криминализацию. Это ли не нарушение прав бизнеса? А ничем не обоснованное повышение наказаний за проступки? Давайте согласимся, что это не гуманизация, а, наоборот, дегуманизация.

Аслан Кубаев: — Нас возмущает, что предлагаемый законопроет создается не в интересах прав человека. Например, был введен Единый реестр преступлений и проступков (ЕРПП). Если гражданин обращался, то его заявление вводили в реестр и проводились все необходимые следственные действия. Все в рамках закона. Сейчас заявление будут регистрировать в Журнале регистрации заявлений и сообщений о происшествиях, но потом будет проводиться доследственная проверка, и потом только будет решаться, проводить или не проводить расследование. Процесс настолько удлиняется, что можно забыть о правах потерпевшего.

Раньше все правоохранительные органы работали ради статистики. Например, даже план выставлялся: в этом году преступлений должно быть столько-то процентов, не выше такого-то процента прошлого года. Они сами понимали, что фальсифицировали к концу года итоги работы, но ничего не могли с этим поделать. Многие министры ВД говорили, что будем работать на качество, но проблема была настолько сложной, что они фактически не могли ничего решить. Процентомания привела к тому, что отказывали в приеме заявлений, прятали сообщения о преступлениях и прочее.

Система ЕРПП сломала это, поэтому раскрываемость и упала до 7 процентов. Сейчас опять следователи будут решать, возбуждать или нет дело. Особенно страшно это для дел, в которых нет подозреваемых, так называемые висяки. То есть мы возвращаем систему, от которой пытались избавиться сами правоохранители. Но сила привычки и камуфлирование своей деятельности оказались для них важнее.

Разработчики предлагают регистрировать деяние в ЕРПП, потом подозреваемого и потерпевшего допрашивать в качестве свидетелей. Даже в советской системе, если подозреваемый задержан, следователь возбуждал уголовное дело, но он не был обязан проводить доследственную проверку. А сейчас всех допрашивают в качестве свидетелей, потом только потерпевшего могут признать таковым, и у него появится шанс на реальное расследование его дела.

Будет обидно, что если в таком виде Жогорку Кенеш примет эти кодексы, то мы окажемся опять в старой эпохе с огромными гримасами в кодексах.

- Какие коррупционные риски вы видите в проектах кодексов?

Лейла Садыкова: — Сейчас видоизменили систему наказаний, слили проступки и преступления. Убрали категоризацию наказаний, когда они делились на наказания для несовершеннолетних и за преступление взрослых. Что получилось теперь, они еще сами не осознали. Вроде снизили штрафы и общественные работы в часах, но для несовершеннолетних они повысились в ряде составов преступлений.

Или другой пример: когда убрали категоризацию наказаний, сломалась система построения санкций. Мы проанализировали санкции по бизнесу. Были составы преступлений, где предусматривалось наказание в виде минимума в 20 тысяч сомов штрафа или максимум — пять лет лишения свободы. Я спросила у бизнеса, какие меры они будут принимать при таких санкциях – заплатить или отсидеть? Как думаете, что они ответили? Это, безусловно, большая вилка в процессе назначения наказаний и большие коррупционные риски. Как это сыграет в будущей правоприменительной практике, покажет жизнь.

После этого прокуратура быстренько снизила сроки лишения свободы до двух лет и подняла штрафы за преступления в сфере экономической деятельности, но по другим-то преступлениям они остались. Логика построения и справедливость санкций нарушены.

Размер штрафа должен соответствовать срокам лишения свободы, а когда уменьшили штраф, создали вилку. Возможно, многим «любителям» коррупции это, окажется, удобным для решения собственных интересов.

- Среди рисков также называют противоречия международным конвенциям, к которым присоединился Кыргызстан. О чем идет речь?

- Безусловно, это отказ от ответственности юридических лиц.

Кыргызская Республика является участницей ряда международных актов:

1. Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности.

2. Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма.

3. Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции.

4. Конвенции Шанхайской организации сотрудничества против терроризма.

Ратифицировав данные международные акты, Кыргызская Республика взяла на себя обязательства по их исполнению. Все данные международные акты объединяет требование о введении ответственности юридических лиц за определенные виды преступлений.

Также есть определенные риски и для страны в целом. В случае исключения института уголовной ответственности юридических лиц ФАТФ, участницей которой является наша республика, может включить Кыргызстан уже в черный список ФАТФ. Это негативно отразится на имидже и инвестиционной привлекательности страны, а также государства — члены ФАТФ и другие страны, соблюдающие ее стандарты, будут применять контрмеры (финансовые санкции) в отношении КР и ее резидентов, что значительно затруднит работу финансового сектора (ужесточится процедура идентификации клиента при открытии счетов в зарубежных государствах, может быть применено ограничение или запрещение отдельных финансовых операций, либо прекращение корреспондентских финансовых отношений).

Поэтому обнажились риски, связанные с отказом от ответственности юридических лиц.

Фото www