Евразийская интеграция: взгляд из Казахстана
Евразийская интеграция, безусловно, является одной из самых важных тем для современного Казахстана. Выступления ведущих политиков, газетные публикации, научные доклады, дискуссии в казахстанском сегменте Сети, наглядная агитация, призванная лишний раз напомнить, кто именно является «создателем теории практического евразийства», – все это актуальные приметы сегодняшнего дня. Если сопоставить степень освещенности евразийской тематики в российском и казахстанском информационных пространствах, то сравнение будет явно не в нашу пользу.
Нет сомнений и в том, что идеология и практика евразийской интеграции для Казахстана – это важная часть государственной политики. Причем как с точки зрения формирования внешнеполитического курса страны, так и с позиций решения внутриполитических задач.
В каком-то смысле евразийство является одним из системообразующих элементов государственной идеологии – неслучайно, что один из ведущих университетов страны – Евразийский – носит имя Льва Гумилева. В России еще только задумываются об открытии кафедр евразийской интеграции или евразийских интеллектуальных центров, а в Казахстане они существуют уже более десяти лет, причем не только в столичных городах – Астане и Алматы, – но и в регионах – Уральске, Павлодаре, Костанае.
Почему именно Казахстан стал первым государством на пространстве бывшего СССР, столь активно продвигающим идею восстановления кооперационных связей, экономического сотрудничества на новой основе? Если взять за основу официальную версию, то получается, что в первые годы после распада СССР постсоветская интеграция напоминала броуновское движение – находилась в непонятном подвешенном состоянии. «Откуда мы пришли?» – с этим вроде все ясно. Из общей советской шинели. А вот внятных ответов на другие вечные вопросы – кто мы? куда идем? – не было. У многих лидеров стран СНГ, особенно в ближайшие после распада СССР годы, отсутствовало видение общей цели – куда должно двигаться постсоветское пространство. Первым ответ на этот вопрос постарался дать казахстанский лидер. Публичная дискуссия, инициатором которой выступил Нурсултан Назарбаев, в конечном счете привела к конкретизации достаточно привлекательной для ряда стран СНГ конечной цели.
Это, еще раз подчеркну, официальное прочтение новой «евразийской истории».
Действительно, в 1994 году, выступая в стенах Московского университета, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев выдвинул стратегию превращения интеграции в один из важнейших ресурсов развития постсоветских стран. Как отмечают биографы казахстанского лидера: «В сложных экономических и социальных условиях первых лет после распада СССР предложения Елбасы (глава государства, каз. – А.В.) означали отправную точку в длительном процессе формирования новых хозяйственных связей – на смену поспешно разорванным производственным цепочкам советского времени».
Спустя десятилетие эти идеи обрели плоть и кровь в формате новых интеграционных проектов, таких как Таможенный союз и Единое экономическое пространство. Однако остается открытым вопрос, почему именно евразийская идея была положена Нурсултаном Назарбаевым в основу стратегии «новой сборки» для Евразии? Как воспринималась евразийская интеграция в самом Казахстане в середине 90-х годов и как воспринимается сейчас – двадцать лет спустя?
Обратимся к предложениям Нурсултана Назарбаева, артикулированным на встрече с преподавателями МГУ. Что бросается в глаза? Прежде всего исходная цитата: «Евразийский союз необходим, – заявил тогда президент Казахстана, – потому что страны Европы с многовековой государственностью идут на объединения и там все чаще звучит слово “конфедерация”. Мы – республики бывшего Союза, историей и судьбой подготовленные к сообществу. Вопрос в том, что у некоторых политических лидеров существует боязнь возрождения империи. Но на это уже никто не пойдет. Нам не нужно бояться слова “союз”. У нас в СНГ народы хотят объединения, а политики отстают. Мы могли бы начать объединение в ЕАС с Казахстана и России».
Предложения Нурсултана Назарбаева в тот исторический момент действительно носили прорывной характер. Особенно на фоне системной хаотизации политических и экономических взаимоотношений на постсоветском пространстве. Но они не были востребованы в полной мере. По крайней мере, со стороны российской элиты середины 90-х годов. Вероятнее всего, Борис Ельцин и его окружение исходили из расчета на то, что бывшие республики СССР и без особых стратегических изысков, рано или поздно попросятся под «российский зонтик». Казахстан и Центральная Азия не рассматривались в тот момент в качестве стратегического ресурса для России, а потому преобладало желание избавиться от «сидящих на шее», а не строить новый евразийский дом. Только с начала нулевых годов, в эпоху Путина, отношение Кремля к интеграционной идее принципиально изменилось.
В конце 2011 года Нурсултан Назарбаев в новой программной статье (опубликованной, кстати говоря, в российских СМИ) – реакции на путинское предложение о «перезагрузке» евразийского проекта – уже не рассматривал как актуальную идею политического единства – «евразийскую конфедерацию» – и практически не касался общественных аспектов интеграции. Вместо этого он образно и метафорично рассуждал о том, что «Казахстан и Россия – это локомотивы интеграционных процессов», и – что не менее важно – четко расставлял акценты: предложения о Евразийском союзе никогда не предполагали передачу политического суверенитета. В современном прочтении (так, по крайней мере, следовало из слов президента Казахстана) это объединение рассматривается прежде всего как экономический союз, который обеспечивает «прагматичную интеграцию» на равноправной и взаимовыгодной основе с целью повышения конкурентоспособности на глобальных рынках.
Заметно, что за прошедшие годы риторика президента Казахстана стала намного сдержаннее. Во всяком случае, по сравнению с его же историческим выступлением 1994 года. Тогда, помимо стратегической идеи «практического евразийства», казахстанский лидер апеллировал к простым и понятным для граждан бывшего Советского Союза темам. Например, к возможности вновь обрести единение на новом уровне, найти новую мотивацию для развития, преодолеть психологический шок, вызванный распадом СССР.
С позиций сегодняшнего дня определенная осторожность высказываний Нурсултана Назарбаева продиктована объективными причинами. Многие российские политики почему-то убеждены, что после известного выступления Владимира Путина идея евразийской интеграции воспринимается нашими партнерами по Таможенному союзу и Единому экономическому пространству как данность. Но это иллюзия. Необходимо признать, что в Казахстане стратегия дальнейшего развития интеграции в сторону заключении договора о создании Евразийского экономического союза встречает все более ожесточенное сопротивление. Именно поэтому многие казахстанские чиновники используют при обосновании необходимости интеграции систему доказательств от противного – это не восстановление СССР, это не назад в империю, это не означает утрату суверенитета. То есть они фактически оправдываются в своих действиях.
К тому же если еще несколько лет назад многие местные политики скептически оценивали стремление России ускорить движение по главным интеграционным трекам, рассматривая эти идеи в качестве предвыборного хода со стороны Кремля, то с весны 2012 года Ак Орда (резиденция президента Казахстана, каз. – А.В.), равно как и оппозиция, рассматривает проект Владимира Путина в контексте «реальной политики». Это привело к заметной поляризации общественных настроений и консолидации той части казахстанского политического класса, которая в силу определенных причин выступает против дальнейшего развития евразийской интеграции и в особенности против перехода от интеграции экономической к созданию политических надстроек и наднациональных органов.
Продолжение следует
Алексей Власов.
http://www.ia-centr.ru/expert/15303/