Некоторые особенности межнациональных конфликтов в Чуйской, Таласской и Ошской областях

В западной части Чуйской области (в отличие от Таласской) местное кыргызкое население в основном проживает смешанно с представителями других национальностей. Это приводит к тому, что местные кыргызы во время конфликтов склонны объединяться с атакуемыми соседями иных национальностей (славянами, дунганами и др.) и вставать на их защиту. При этом местные кыргызы берут на себя инициативу по контактированию с атакующими – как правило, приезжими кыргызами. Их стратегия заключается в том, что они начинают выступать именно как «местные кыргызы», у которых «есть право говорить, кто здесь будет жить, а кто – нет». В рамках кыргызского менталитета - это является довольно сильным преимуществом для местных, поскольку у атакующей стороны (как правило, неместных) с этой точки зрения заканчиваются аргументы. На фоне этого население нетитульных национальностей в западной части Чуйской области чувствует себя более уверенно.

В восточной части Чуйской области ситуация иная. Наблюдается раздельное и компактное проживание представителей различных национальностей. С учетом случавшихся ранее конфликтов (напр., конфликты: между дунганами из села Искра и жителями кыргызских сел Чек-Добо и Сайлык в 2007 году; между кыргызами и уйгурами, кыргызами и кавказцами в г. Токмок) и наличия большего числа исключительно кыргызских сел местное население нетитульных национальностей чувствует себя менее уверенно. Отмечена подготовка к переезду в другие страны многих славян, уйгуров, дунган и кавказцев в восточной части Чуйской области. В целом уровень эмиграционных настроений по Чуйской области достаточно высок.

В качестве примера предлагаем сравнение двух дунганских сел в восточной и западной частях Чуйской области:

1) Село Искра (восточная часть Чуйской области): на данный момент дунгане в с. Искра вывезли большую часть стариков, женщин и детей в Казахстан.

2) Село Александровка (западная часть Чуйской области): во время конфликта местных дунган с жителями кыргызского села Беш-Орюк, в начале мая 2010 г. местные кыргызы оказали помощь дунганам в с. Александровка.

Аналогичная тенденция (защита местными кыргызами своих односельчан иных национальностей), свойственная западной части Чуйской области, проявилась в с. Чалдовар во время конфликта между приезжими кыргызами и узбеками.

В настоящее время наблюдается серьезное напряжение межнационального характера в двух северных областях Кыргызстана – Чуйской и Таласской. В этих областях (некоторые села Аламединского, Московского, Жайылского и Панфиловского районов Чуйской области и с. Кызыл-Адыр Кара-Бууринского района Таласской области) наблюдаются факты агрессивного поведения молодежи в отношении представителей иных национальностей.

1. Таласская область: конфликты между кыргызами и курдами в селе Кызыл-Адыр Кара-Бууринского района 8-9 апреля и 19 июня 2010 года;

2. Чуйская область: конфликты между приезжими кыргызами и местным населением преимущественно дунганской и узбекской национальностей 7-8 мая и 16 июня 2010 года.

Обобщенные особенности подобных конфликтов

1. Фактов применения физического насилия практически нет (за исключением событий в с. Маевка, в пригороде Бишкека, которые имеют внешне схожую, но по своей сути иную тенденцию). Но их заменяет насилие психологическое, которое варьируется от выкриков «Кыргызстан – для кыргызов» до выбивания стекол камнями.

2. Требования внешне оформлены идеологическим антуражем («мы здесь хозяева»), но чаще имеют под собой в чистом виде материальную основу – от перспективы получения земель (после выезда нынешних или прежних хозяев нетитульной национальности) до возможности прибрать то, что останется после хозяев (напр., возможность получить бесплатно, грузовые машины «Камаз,, которые могут быть брошены курдами в с. Кызыл-Адыр в Таласской области). Например, во время конфликта в с. Александровка 8-9 мая 2010 года атакующими была предпринята попытка получения откупа у дунган в размере 10 тыс. долларов.

3. Действия правоохранительных органов слабо выражены, но в тех случаях, когда они вмешиваются в ситуацию, их участие начинается тогда, когда конфликт уже вошел в свою ярко выраженную стадию и факты насилия очевидны. Например, по конфликту в с. Кызыл-Адыр Таласской области правоохранительные органы начали предпринимать действия, только когда конфликт вошел в стадию систематических инцидентов.

4. Атакуемые лица нетитульной национальности, как правило, проявляют тенденцию не к сопротивлению, а к планированию переезда в другую страну – особенно, Казахстан и Российскую Федерацию (напр., курды в с. Кызыл-Адыр Таласской области в данный момент через Таласское объединение славян пытаются найти возможные направления в РФ, куда выехать окажется легче всего).

5. Атакующими, как правило, являются молодые люди в возрасте 16-25 лет. Есть вероятность, что они: 1) чувствуют свою безнаказанность в нынешних условиях политической неопределенности в стране; 2) могут кем-либо управляться. Например, по словам жителей Кара-Бууринского района, у многих из молодых людей, атаковавших дома курдов 8-9 апреля и 19 июня, родственниками являются должностные лица в местных правоохранительных и судебных органах.

6. Самым важным моментом является то, что большинство конфликтов (но не все) подобного рода почти полностью лишены искреннего чувства межэтнической или межрасовой неприязни, а нацелены на получение/присвоение материальных благ (земель, денег или иного имущества). В таких случаях сам конфликт используется как инструмент воздействия на потенциальных источников данных благ.

Роль ВП и местных органов власти

Позитивные факторы:

Роль центральных органов власти и управления вряд ли можно оценить как положительную. Как правило, правительство занято решением целого ряда проблем и ограничивается лишь обращениями и общим отслеживанием (получением информации от местных органов власти о ситуации). Но последнее - является позитивным фактором с той точки зрения, что руководители местных органов власти стараются уладить конфликт и повысить свою репутацию и авторитет не только в глазах местного населения, но центрального руководства.

Негативные факторы:

1. Жители вышеперечисленных конфликтных зон считают, что участия ВП в подобных конфликтах ожидать трудно («Если в Ошские события толком не смогли вмешаться, то в ситуацию в нашем селе – тем более»). Местные власти, как правило, теряются в такой ситуации, но в силу желания местного руководства (напр., акима, главы сельской управы или председателя местного Кенеша) укрепить свой авторитет и закрепить за собой репутацию «толкового руководителя» пытаются предпринимать меры. Но типового плана действий, который можно было бы доработать по ситуации, на такие случаи у властей нет; и потому больше актуальна импровизация.

2. Типичными идеями, которые кажутся местным властям доступным инструментом влияния, является обращение к пожилым людям обеих сторон (аксакалам), чтобы те договорились и утихомирили молодежь. Однако можно считать, что эта мера – половинчата. Например, во время конфликта в Чуйской области в 2007 году между жителями с. Искра была образована миротворческая группа, которая пыталась использовать сходы аксакалов. Но выяснилось, что, если для кыргызов сел Сайлык и Чек-Добо аксакал в определенной ситуации является непререкаемым авторитетом, то для дунган компетенция аксакалов чаще всего ограничивается семейными делами, а настоящими авторитетами являются богатые и влиятельные люди (30-55 лет). В результате, когда, казалось бы, между кыргызскими аксакалами и дунганскими старейшинами были достигнуты договоренности, авторитетные дунгане могли их отменить, а кыргызы воспринимали это, по их словам, как, «вероломство, свойственное дунганам».

3. Вышеуказанные факторы часто ведут к тому, что конфликт не затухает, а у местных властей есть потребность (и нередко указания из «центра») «как можно быстрее справиться с ситуацией». Это толкает их не на разрешение конфликта, а на его подавление и часто насильственное (напр., события в с. Нариман Ошской области 19 июня). Подавление же рано или поздно приводит вначале к вялотекущей стадии конфликта, а позже к рецидиву насилия на межэтнической почве.

Возможные политические последствия межнациональных конфликтов

В некоторых северных регионах Кыргызстана возможна следующая динамика развития событий во время предстоящих референдума и парламентских выборов:

1. Известно, что значительная часть населения кыргызской национальности г. Ош, г. Джалал-Абад и прилегающих к ним районов во время беспорядков либо перебрались в иные (более спокойные) районы страны в полном составе (к родственникам и знакомым), либо отправили туда свои семьи (пожилых родителей, женщин и детей). Кроме того, масса людей приехали в г. Ош и Джалал-Абад из других регионов (Алайский, Чон-Алайский, Баткенский, Лейлекский и др. районы) и сейчас находятся не по месту прописки. Таких людей может оказаться от 100 тыс. и выше.

2. Общеизвестным является факт пребывания порядка 300-320 тыс. граждан Кыргызстана узбекской национальности в качестве беженцев на границе с Узбекистаном.

3. Официальные и фактические данные о погибших, раненых и пропавших без вести до сих пор не приведены к единому знаменателю.

Вышеуказанные факторы могут означать, что к началу референдума (и, возможно, парламентских выборов) временное правительство будет испытывать серьезные трудности, а впоследствии и выслушивать критику формирующейся оппозиции по следующим поводам:

1. Не уточненные списки избирателей (есть масса вопросов о том, как были учтены погибшие, раненые и пропавшие без вести избиратели);

2. Маловероятно, что около 100 тыс. кыргызов (перебравшиеся в целях безопасности к родственникам и участников событий) смогут получить открепительные талоны для голосования;

3. Порядка 300-320 тыс. беженцев-узбеков и значительная часть кыргызов в г. Ош и прилегающих районах имеют довольно отрицательное мнение о роли временного правительства в событиях 11-16 июня. По их словам, ВП не уберегло их самих и погибших родственников от трагедии. В их лице ВП: может получить тот электорат, который; а) сможет участвовать в голосовании только в выездном формате участковых комиссий (технически трудная задача); б) протестный электорат.

Независимый аналитический центр «Игла»