Роль России в Казахстане и Центрально-Азиатском регионе. Ч.1

Какую роль играет Россия в Центрально-Азиатском регионе? С какими образами ассоциируется политика Москвы в ЦАР? Что является стержнем этих отношений: трудовая миграция, многомиллионные кредиты или «российский зонтик» безопасности?

Попробуем дать ответы на эти вопросы, отталкиваясь от тезиса о том, что по мере дальнейшего ослабления экономических, политических и социальных связей, сохранявшихся еще со времен существования СССР, меняется и отношение к России в регионе, его начинают определять принципиально иные мотивы и устремления, чем это было еще 10-12 лет назад. В этой связи формирование позитивного образа России на пространстве бывшего Советского Союза должно стать одной из стратегических целей российского руководства.

Решение этой задачи требует большей системности, заметного увеличения ресурсных вложений и применения качественно новых инструментов продвижения позитивного образа страны - более гибких и эффективных, связанных с механизмами т.н. «soft power» («мягкой силы»).
Образы России в общественном восприятии

Рассуждая об интересах Москвы в этом сложном и динамично меняющемся регионе, мы часто оставляем в стороне не менее важный вопрос - как воспринимается политика Кремля и образ современной России не политическими элитами, а на уровне широких общественных кругов Казахстана, Узбекистана, Киргизии, Туркмении, Таджикистана.

Прежде всего, попытаемся ответить на вопрос: можно ли говорить о существовании одинаковых стереотипов в восприятии России во всех странах Центральной Азии, или же это отношение сугубо индивидуально для граждан каждого из государств региона?

Например, существует мнение, что в Казахстане, который является основным стратегическим партнером России, доминирует более позитивный взгляд на настоящее и будущее двусторонних отношений, чем в Узбекистане, власти которого в последнее время склоняется в сторону приоритетного партнерства с Вашингтоном. Подобная оценка представляется, по меньшей мере, упрощенной. Проблема далеко не исчерпывается темой геополитического выбора центрально-азиатских элит.

Безусловно, есть некий обобщенный взгляд со стороны, который формирует «универсальный образ» России вне зависимости от специфики страны. Например, в большинстве государств региона не только элиты, но и значительная часть простых граждан оценивают политику Москвы как один из главных «ресурсных источников». Прежде всего, российскую политику рассматривают с точки зрения экономической помощи: начиная с предоставления кредитов и заканчивая сотрудничеством в рамках интеграционных проектов – Таможенного союза (ТС) и Единого экономического пространства (ЕЭП).

Но эти механизмы притяжения уже не кажутся достаточно прочными. В настоящий момент у стран региона есть возможность выбора, поскольку источником подобной поддержки может выступать не только Россия, но и Пекин, Вашингтон или Брюссель. И далеко не всегда те условия, которые предлагает российская сторона, выглядят более выгодными, чем предложения внерегиональных игроков. В то же время, Казахстан и Туркмения, обладая значительными запасами углеводородных ресурсов, могут выстраивать намного более самостоятельную политику, чем в 1990-е годы.
Согласно «Докладу о международной миграции 2012», который подготовили эксперты Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), численность временных трудовых мигрантов в России вдвое больше, чем в США.

Россия зачастую воспринимается как страна, где мигранты из Центральной Азии находят работу и получают возможность обеспечивать свои семьи. Согласно «Докладу о международной миграции 2012», который подготовили эксперты Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), численность временных трудовых мигрантов в России вдвое больше, чем в США [1]. При этом за последние восемь лет чаще других на работу в Россию приезжали киргизы, узбеки и таджики. Об этом свидетельствуют данные исследования специалистов Института демографии Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» [2].

На заработках за рубежом находятся около одного миллиона граждан Таджикистана, причем 97% из них работают в Российской Федерации [3]. По данным Международной организации труда, которые приводит «Deutsche Welle», три четверти таджикских мигрантов работают в строительстве, более 100 тысяч - в промышленности и сельском хозяйстве, около 70 тысяч - в сфере торговли и почти столько же в жилищно-коммунальном хозяйстве. О степени зависимости стран Центральной Азии от денежных переводов трудовых мигрантов свидетельствует исследование Всемирного банка, опубликованное в ноябре 2012 года [4]. Первое место в мире по этому показателю занимает Таджикистан, 47% ВВП которого формируется за счет переводов из России. Но есть и обратная сторона медали. Жизнь и работа в России для трудовых мигрантов из ЦАР - это, в том числе, источник риска, поскольку достаточно часто приезжие сталкиваются с различными проявлениями национализма со стороны россиян.

Так, согласно данным исследования Левада-центра 2011 года, 52% россиян считают, что за последние годы стало больше русских, которые разделяют крайние националистические взгляды. 44% россиян считают основной причиной национализма «вызывающее поведение национальных меньшинств»
Негативная информация подобного рода не только влияет на настроение самих мигрантов – у них зачастую нет выбора. В более благополучном Казахстане все чаще предпочитают отправлять своих детей учиться на Запад. Причинами этой тенденции является не только падение позиций российских вузов в мировых рейтингах, но и рост националистических настроений в российском обществе.

В этом контексте показателен пример участия России в программе «Болашак», формирующей кадровый резерв казахстанской политики. За все годы существования программы обучение в России прошел 741 человек. В то время как вузы Великобритании выбрали для обучения 3031 человек, а университеты США – 2287 казахстанских студентов.
Безусловно, отношение к России в Казахстане, Киргизии и Таджикистане более позитивно, чем в других странах региона. По данным исследования «интеграционный барометр», проведенного Евразийским банком развития, согласно всем опросам общественного мнения, уровень поддержки проектов, направленных на расширение сотрудничества с Москвой (прежде всего, в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства) достигает в Казахстане 80%, в Таджикистане – 76%, а в Киргизии – 67% [6]. Показательно, что и в Узбекистане значительная часть населения поддерживает интеграционные проекты с Россией (67%), однако эти показатели расходятся с официальным курсом, реализуемым политической элитой этой республики.

Для населения Киргизии и Таджикистана ориентация на Россию продиктована причинами прагматического характера. Большая часть опрошенных киргизов и таджиков получила образование еще в советское время, и нынешняя позиция - это не только ностальгия по совместному прошлому, но и понимание очевидного факта: без расширения поддержки со стороны России эти страны едва ли смогут выйти из социально-экономического тупика.

Впрочем, не только старшее и среднее поколение, но и молодежь смотрит на Россию с надеждой. В нынешних условиях трудовая миграция в крупные российские города – это едва ли не единственная возможность повысить свой социальный статус. Пусть даже работать приходится за сравнительно небольшую зарплату в сфере ЖКХ или услуг. Все равно, работы для молодежи в Центральной Азии практически нет. Так, средняя зарплата в Киргизии составляет около 140 долл., тогда как в России неквалифицированные рабочие-киргизы могут зарабатывать 300-400 долл., а квалифицированные – до 1 тыс. долл. в месяц. То же самое можно сказать и в отношении таджикских рабочих.



Россия в информационном пространстве региона


Нурсултан Назарбаев: «Постепенно
казахский государственный язык будет
главным языком страны… А русский язык
нам всем надо знать. И детям надо это
на носу зарубить, потому что казахи через
русский язык вышли на мировую культуру».
Inform.kz

Восприятие России в Казахстане также в целом позитивно, тем более что именно Россия является главным партнером Астаны по основным интеграционным проектам – Таможенному союзу и Единому экономическому пространству. Официальные СМИ в какой-то мере содействуют поддержанию позитивного образа, акцентируя внимание на «стратегическом партнерстве с Москвой». Союзнический характер российско-казахстанских отношений подчеркивают программы телеканалов «Хабар», «Казахстан», материалы информагентства «Казинформ», газет: «Казахстанская правда», «Литер» и т.д. На законодательном уровне за русским языком закреплен статус официального. Кроме того, в Казахстане сохраняется достаточно серьезное влияние российского информационного поля, как на телевидении (Первый канал, Первый канал-Евразия, канал «Россия», ТНТ и т.д.), так и в сегменте печатных изданий («Известия-Казахстан», «Новая газета-Казахстан» и др.), особенно это касается приграничных районов.

В цивилизационном плане между двумя странами по-прежнему много общего, что проявляется не только через призму общего советского прошлого. Это касается, в том числе, социо-культурной близости. Хотя по сравнению с 1990-ми годами многие линии гуманитарных коммуникаций заметно ослабли, особенно в сфере образования.

В то же время некоторые представители интеллигенции, ряда молодежных организаций и оппозиционных движений воспринимают Россию как потенциальную угрозу. Причем это касается не только экономических и политических реалий интеграционного проекта, но и гуманитарной составляющей.

Казахские национал-патриоты утверждают, что движение к Евразийскому экономическому союзу – это путь, который неизбежно приведет к утрате национального суверенитета (национальных традиций; языка) возрождению Советского Союза и, в конечном счете, к включению Казахстана в «российскую неоимперию». Много критических или даже резко негативных публикаций о современной России присутствует на страницах оппозиционных изданий, например, в газете «Республика».
Выделение постсоветского пространства как приоритетного направления внешней политики России вселяет определенный оптимизм в отношении того, что перемены затронут не только сферу экономики и безопасности, но и всю совокупность социо-культурных связей.

К тому же «евразийская интеграция» с Россией все еще не превратилась в общественный проект. 80% казахстанцев, выступающих в поддержку евразийской интеграции, по большому счету, выступают за углубление сотрудничества с Россией, а к идее экономического союза относятся «позитивно-равнодушно», поскольку плоды интеграции пока еще нельзя ощутить, они просматриваются преимущественно на уровне макроэкономических показателей. В этих условиях тема общих ценностей, гуманитарное взаимодействие, поиск новых мотивов сближения, конечных целей интеграции для Казахстана и России приобретает особое значение. Но, увы, образ будущего евразийской интеграции на сегодняшний день размыт и невнятен.

Что касается поколенческих различий в восприятии партнерских отношений с Россией, то для молодежи в Казахстане и в меньшей степени в Киргизии различия в оценках со старшим и средним поколением могут быть вызваны сугубо прагматическими моментами.


Например, по опросам « интеграционного барометра», только 41% и 32% молодых граждан Киргизии и Казахстана заявили о своем желании обучаться на постсоветском пространстве, прежде всего, в России. В сфере образования конкуренция становится все более жесткой, а отечественные вузы далеко не всегда могут мобилизовать собственные преимущества, вступая в заочный спор с турецкими, китайскими или западными учебными заведениями.

продолжение следует

Российский Совет по международным делам
Алексей Власов.