О новой концепции внешней политики России

В новой редакции основного внешнеполитического документа РФ формирование полицентричной модели мироустройства рассматривается в тесной увязке с региональной интеграцией: «Новые центры экономического роста и политического влияния все чаще и увереннее берут на себя ответственность за дела в своих регионах. Региональная интеграция становится действенным инструментом повышения конкурентоспособности ее участников». 

Из концепции очевидно, что именно в региональной интеграции на постсоветском пространстве Кремль видит возможность укрепления позиций России как самостоятельного центра силы.

Первым среди региональных приоритетов названы «развитие двустороннего и многостороннего сотрудничества с государствами – участниками СНГ, дальнейшее укрепление СНГ».

Уже не идет речи о Содружестве как механизме цивилизованного развода постсоветских стран или клубе их лидеров: «Россия будет работать над дальнейшей реализацией потенциала СНГ, его укреплением в качестве влиятельной региональной организации, форума для многостороннего политического диалога и механизма многопланового сотрудничества в сферах экономики, гуманитарного взаимодействия, борьбы с традиционными и новыми вызовами и угрозами».

Сотрудничество в рамках СНГ планируется интенсифицировать в трех сферах: экономической (через практическую реализацию Договора о зоне свободной торговли в СНГ), гуманитарной и в сфере безопасности.
Особенно любопытно продекларированное намерение России «активно способствовать развитию взаимодействия государств – участников СНГ в гуманитарной сфере на базе сохранения и приумножения общего культурно-цивилизационного наследия, которое в условиях глобализации является важным ресурсом СНГ в целом и каждого государства – участника Содружества в отдельности».

Как будет рассматриваться это общее культурно-цивилизационное наследие? Как «неотъемлемая и органическая часть европейской цивилизации» (коль скоро Россия, по мнению авторов концепции, таковой является)? Как продукт взаимодействия разных цивилизаций? Или даже их синтеза? Или как продукт некой особой цивилизации, отличной от европейской? Не определившись в этом отношении, будет сложно выстраивать продуктивное гуманитарное сотрудничество на постсоветском пространстве.

Модель постсоветского пространства в концепции можно представить в виде концентрических кругов.

В самом ближнем расположена Беларусь, которая входит во все значимые для России интеграционные структуры на постсоветском пространстве (СНГ, ТС/ЕЭП, ЕврАзЭС, ОДКБ) и при этом имеет с РФ эксклюзивные отношения в формате Союзного государства.

В концепции зафиксировано, что Россия будет «расширять взаимодействие с Белоруссией в рамках Союзного государства в целях углубления интеграционных процессов во всех сферах».

Следующий круг: Таможенный союз и Единое экономическое пространство (куда, помимо России, входят Беларусь и Казахстан). Здесь ставится задача формирования Евразийского экономического союза: «Россия считает приоритетной задачу формирования Евразийского экономического союза, призванного не только максимально задействовать взаимовыгодные хозяйственные связи на пространстве СНГ, но и стать определяющей будущее стран Содружества моделью объединения, открытого для других государств (выделено нами – А.М.). Строящийся на универсальных интеграционных принципах новый союз призван стать эффективным связующим звеном между Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом».
Таким образом, продекларирована амбициозная цель: сделать формируемый союз привлекательным не только для стран СНГ, но, возможно, и для других государств.

Возможно ли этого добиться, оперируя сугубо логикой экономической целесообразности? Время покажет.

Следующий круг образуют страны-члены ЕврАзЭС, которые Россия видит кандидатами первой очереди на присоединение к Таможенному союзу: Армения, Киргизия, Таджикистан (все они также являются членами ОДКБ).
Особняком стоит Украина: с ней планируется «выстраивать отношения как приоритетным партнером в СНГ, содействовать ее подключению к углубленным интеграционным процессам».

Еще далее – Молдова и Грузия с их неурегулированными территориальными проблемами.

Впрочем, позиция России по второму конфликту остается неизменной: «В числе российских приоритетов остается содействие становлению Республики Абхазия и Республики Южная Осетия как современных демократических государств, укреплению их международных позиций, обеспечению надежной безопасности и социально-экономическому восстановлению».

В мировом масштабе ключевыми положениями концепции является позиционирование России по отношению к мировым центрам силы.

И здесь нельзя не отметить, что, по крайней мере, на уровне риторики приоритеты российской внешней политики тяготеют скорее к традиционным центрам силы на Западе, нежели к новым на Востоке:
«Приоритетный характер имеет развитие отношений с государствами Евро-Атлантического региона, с которыми Россию связывают, помимо географии, экономики и истории, глубокие общецивилизационные корни. С учетом растущей востребованности коллективных усилий государств перед лицом транснациональных вызовов и угроз Россия выступает за достижение единства региона без разделительных линий, через обеспечение подлинно партнерского взаимодействия России, Европейского союза и США».

«Основной задачей в отношениях с Европейским союзом для России как неотъемлемой, органичной части европейской цивилизации является продвижение к созданию единого экономического и гуманитарного пространства от Атлантики до Тихого океана».

В этой конструкции символично то, что за точку отсчета принимается именно Атлантика – а не Тихий океан. Конечно, речь идет об устоявшейся словесной конструкции. Но изменившимся мировым реалиям она уже не вполне соответствует.

Заметно и то, что предложения по наращиванию сотрудничества с Западом проработаны куда более детально, чем положения, касающиеся сотрудничества с Китаем и Индией, сформулированные довольно общо.

Так, в случае с ЕС речь идет о формировании четырех общих пространств (экономического; свободы, безопасности и правосудия; внешней безопасности; научных исследований и образования, включая культурные аспекты), о создании объединенного энергетического комплекса и построении единого рынка, выработке механизмов сотрудничества в области внешней политики и безопасности, введении безвизового режима.

А вот как выглядят блоки о сотрудничестве с центрами силы Востока: «Россия будет продолжать наращивать всеобъемлющее равноправное доверительное партнерство и стратегическое взаимодействие с Китаем, активно развивать сотрудничество во всех областях». «Россия проводит принципиальную линию на углубление привилегированного стратегического партнерства с Индией, упрочение взаимодействия по актуальным международным проблемам и укрепление взаимовыгодных двусторонних связей во всех областях, прежде всего в торгово-экономической сфере, ориентируясь на реализацию утвержденных сторонами долгосрочных программ сотрудничества», «Россия считает важным дальнейшее развитие механизма эффективного и взаимовыгодного внешнеполитического и экономического сотрудничества в формате Россия – Индия – Китай».

Нельзя не отметить, что при такой расстановке приоритетов России сложнее будет обрести статус самостоятельного центра силы и связующего звена между Западом и Востоком.

Глобальная конкурентоспособность России – идет ли речь об успешности региональной интеграции или позиционировании относительно старых и новых мировых центров силы – зависит от ответа на вопрос о цивилизационной модели, которую она полагает основанием своей политики.

http://www.ia-centr.ru/expert/15322/