Вседозволенность

Проблема существования родственников всегда актуальна. После октябрьской революции 1917 года власть допытывалась: чем занимался до…, а родственники? И зрила в корень. Обязательно находился какой-либо негодный среди пролетариев – крестьян, портящих анкету. Но еще раньше, на заре девятнадцатого века, в своей всегда современной - своевременной комедии Александр Сергеевич Грибоедов вложил в уста Фамусова:

…При мне служащие чужие очень редки;
Всё больше сестрины, свояченицы детки.
Ну как не порадеть родному человечку…!

Создается впечатление, что в нашей жизни все, как в кино, или как в литературе. Нет, тексты, конечно, мало кто читает, а ситуации -  то Грибоедов, то Пушкин, то еще кто…

Сами посудите, кого из власть имущих ни встряхни – родственники посыпятся. То послами послали, то советниками посоветовали… При советской власти какой-либо бонза, попадая в немилость, отправлялся послом в какую-нибудь африканско-азиатскую страну, которую и на карте найти не мог. Сегодня посольство – та синекура, которая достается избранным. Власть меняется, и среди нас бродят Чрезвычайные и Полномочные родственники тех, кто глядит на мир из поднебесья. Да ладно, раз хочется племянникам и дядьям, братьям и снохам таким макаром географию изучать, кто ж им запретит?! Я как-то одного такого углядел, он все бил себя в грудь и вещал, что был первым, кто открывал Посольство нашей страны в … А толку? Ну первый, ну открывал. А выглядел, как швейцар, возомнивший себя основоположником.

Наши пламенные бунтари – избранцы брали штурмом рабочие места. Впервые в истории мирового парламентаризма. После этого они, конечно, стали политзаключенными. И средь решеток и кормушек получали свою депутатскую зарплату. За каждый день. Как будто сидели не на нарах, а в креслах парламентариев. Высший Суд признал их виновными. Интересно, а вернут ли они все, что получили сидя-отсиживая. Или совесть – понятие корпоративное?! А налогоплательщик – как дойная корова. Ну как здесь не вспомнить хрестоматийное про бурю, которая небо кроет… Как только у нас начинают конкретно к конкретному индивиду применять закон, который может он сам, говоря высокопарно, инициировал, сразу стройными рядами, встают на его защиту и героини – не героини, которые и слышать не хотят о той вине, за которую их вождь должен понести наказание. Не хотят слышать, что его судят так, как он сам придумал – написал – узаконил. «Свободу Юрию Деточкину!» - лозунг из популярного кино, постоянно звучит то там, то здесь. Меняются лишь имена и фамилии. Чем стихия и хаос отличаются от демократии? Первым присуща безграничность и вседозволенность. У нас чаще говорят о перекрытии дорог жителями того или иного района, чем о состоянии (говоря чиновничьим языком) этих дорог. Энергию бы тех, кто взрывает привычный ритм жизни, да в мирных целях, да во благо страны.

Когда еще поэт писал:

… Гвозди бы делать из этих людей,
Не было б крепче на свете гвоздей!

Лозунг французской революции: «Свобода! Равенство! Братство»! - наделал много бед и во Франции, и в других странах. «Разграбить и поделить» (между своими, конечно) - мысль, которая стала навязчивой не сегодня, но она – символ наших дней.

Об этой отличительной особенности с болью писал в своем последнем романе наш последний выдающийся литератор. Как справедлива древняя истина, ставшая кыргызской пословицей: «Когда рушится вершина – рушатся горы». Некому стало видеть закономерности падения морали. Исчез камертон нравственности. Можно в один день уничтожить и налаженное горнодобывающее производство,  и туристическую отрасль (прости меня,  о Великий и Могучий, за эти языковые конструкции). По принципу -  «Завтра хоть трава не расти» - власть прямо и опосредованно делает все, чтобы сегодня и только сегодня получить сполна радости жизни.

Конечно, когда за годы независимости создана устойчивая семейно-государственная система правления, то чего удивляться нелепостям тех или иных решений. Прямо, как в басне дедушки Крылова: "Беда, коль пироги начнет печь  сапожник, а сапоги  тачать пирожник"

При первом президенте был популярен расхожий анекдот, когда на встрече с Ден Сяопином, наше первое лицо гордо сказало, что в Кыргызстане проживает аж пять миллионов человек. Ден Сяопин воскликнул: «Так Вы их всех по именам знаете?». Конечно, представителей сорока славных родов, с детства узнающих о семи коленах родственников, не обманешь. Им хорошо известен путь каждого чиновника во власть и то, с кем он связан кровными узами.

Может быть, если власть не справляется с постоянно декларируемой борьбой с кумовством и коррупцией, следует отправить наших 120 думающих о себе и близких по домам и создать Верховный Межродовой Курултай из сорока мудрецов, пекущихся о стране и её жителях, ответственность за которых будет нести их род. Он же будет отвечать и за сменяемость своих представителей.

Сделать это нужно срочно, пока совсем не исчез пиетет перед старостью и мудростью.

Александр Кацев, профессор